Поздравляем! В этом диктанте вы допустили НИ ОДНОЙ

ошибки! Столь доскональное знание русского языка выдаёт в вас профессионала.

Пройти тест

---

как-то особенно хреново сегодня...

---

новая серия Simon's Cat

---

Мэрисьюшное

Здравствуйте,я - Мэри-Сью
Настоящая Мэри-Сью!

---

анекдоты про ГП

- Рон, я должен тебе кое в чем признаться, - сказал Гарри. - Дело в том, что я встречаюсь с твоим братом... с Джорджем.
- КАК!?
- С трудом, я его постоянно с Фредом путаю.

продолжение

Приходит Гарри к Волдеморту:
- Хочу стать Упивающимся Смертью.
- Поттер, ты идиот?!
- ...А это обязательное условие?

Здравствуйте, это программа «Такси» – такси, где не надо платить деньги самому, а деньги платят вам за правильные ответы.
А вот и первый клиент.
- Здравствуйте, куда вам?
- Мне в экскурсионный тур: Лондон – Париж – Рим - … … … Лондон.
- Поехали! Вы попали в программу "Такси", а я её ведущий - Вадим Куличков. Как вас зовут?
- Гермиона Грейнджер...


Во время бури очень сильно пострадал Добби, так как был избит собственными ушами.

Гилдерой Локхарт решил что он шедевр и повесился в Лувре.


- А правда, что УпСссссы - это источшшшшшник безссссперебойного питания? - спрашивала у Волдеморта голодная Нагайна.

Приходит Гарри в гриффиндорскую гостиную, а там стоит Гермиона, держит в руках своего Косолапуса и благим матом орет ему в ухо:
- Я хочу Драко Малфоя!!!
Гарри:
- Гермиона, ты зачем коту в ухо орешь?
Герми:
- Мне нельзя, а ему всю ночь под окном можно?!

Профессор МакГонагалл врывается в кабинет...
- Северус!!! Ты что делаешь?! Я тебе покажу, как целовать Поттера!!!
Снейп (холодно):
- Спасибо, я сам умею.

---

женихи)))

"Коммуналка в Хогвартсе". Гениальная вещь!

---

видео)

классика, дооо)

---

Пишет  Salva me:

---

погладь кота!

ПОГЛАДЬ КОТА, СУКА!

---

Пишет  Labyrinth:

Когда встречаешься с мужчиной, в которого не влюблена…
Он позвонит, а ты не побежишь через ступеньку к телефону.
Он предложит встретиться, а ты не бросишься к зеркалу, вытряхивая по пути содержимое шкафа.
Он предложит заехать, а ты ответишь, что удобнее встретиться уже в центре города.
Ты смотришь ему в глаза свободно и открыто, так, что он первым отводит смущенный взгляд.
Ты не комплексуешь и позволяешь себе поправлять макияж при нем, в его же машине.
Ты боковым зрением видишь, как он смотрит на тебя.
Ты знаешь, что все эти взгляды означают, и безошибочно определяешь, когда становишься для него чем-то большим…
Ты все это время задаешь себе лишь один вопрос
"какого черта я здесь делаю???"
Ты даже знаешь ответ. А еще ты понимаешь, что этот хороший, милый, интеллигентный, воспитанный, приятный во всех отношениях мальчик, влюбленный в тебя, никогда не сможет поцарапать душу так, чтобы потом хотелось сдохнуть, но вспоминать и вспоминать...
Он ждет приглашения на кофе... Ты желаешь ему спокойной ночи. Успеваешь снять лишь левый сапог - "уже соскучился. а ты???".. Лучше бы тебе не знать, хороший мой.

И ненавидишь того, кто превратил тебя в чудовище, неспособное становиться для других "кем-то бОльшим"
(с)

---

похороны в пятницу

---

Пишет  Джаэль Орисс:

Всепобеждающий оптимизм

- ЗА ЧТООООО?! – под сводами тронного зала раздался отчаянный крик человека, уже скрученного стражей и выводимого за дверь.
Придворный психолог короля Тиона Четвертого недовольно поморщился. За неделю его пребывания в должности это был уже пятый случай. А, судя по рассказам старожилов, подобные происшествия были далеко не единичными. Похоже, пришло время приступить к работе.
- Ваше Величество, - начал психолог, обернувшись к королю. – Вам не кажется, что Вы слишком жестоки к бедняге? Ведь он даже ничего не сделал.
- Он принес плохую новость, - мрачно пробурчал король. – За это следует казнить.
- С каких это пор весть о рождении ребенка, тем более у одной из официальных жен Вашего Величества, является плохой? – удивился Советник. – Радоваться надо появлению наследника!
- Только не у этой дуры, графини Котай! – по-прежнему мрачно пробормотал король. – На лицо-то она хороша, но у них в семье сплошные умственные отклонения. А зачем мне тупой или, того хуже, безумный наследник?
- Ваше величество, вы сгущаете краски. Или…, - психолог на секунду задумался. – Или Вы – пессимист?
- Кто?! – удивился король. – Это оскорбление?!
- Нет-нет! – поспешил оправдаться Советник. – Просто все люди делятся на два типа. Одни предпочитают видеть во всем только хорошее, таких мы называем оптимистами. Других же, противоположных им, замечающих только дурное, – пессимистами. Вы, Ваше Величество, похоже, входите во вторую категорию. Я специально наблюдал за вами. Любая весть, даже хорошая, кажется Вам очень скверной. А я еще удивлялся, почему сообщать Вам новости поручают уже приговоренным.
- И где мне увидеть это хорошее? - с неожиданным интересом спросил король. – Вот, к примеру, пару недель назад со стороны соседей к нам прилетел дракон и сжег несколько деревень, прежде чем его сбили. Что тут хорошего?
- Ну, поскольку дракон прилетел от соседей, он был уже уставшим. Находись он в полной силе, несколькими деревнями дело бы не завершилось. Да и у соседей, скорей всего, дракон что-нибудь пожёг, чем хоть в малой степени их ослабил.
- Хм… А если к нам вторгнется войско диких орков?
- Хороший повод встряхнуть обленившуюся армию. Да и многочисленные подвиги будут воспеты менестрелями и скульпторами, что опять же увеличит славу королевства.
- А если нас разобьют? – поинтересовался король.
- Значит армия - дрянь. Есть повод задуматься и попытаться исправить ошибки, чтобы не допускать их в будущем, – бодро отозвался Советник.
- А если орки еще и столицу сожгут?
- Построим новую, еще лучше! А то понатыкали домов без всякого плана, заблудиться можно.
- Хм…, - король снова задумался, обводя взглядом своих придворных. – У барона Вуда большая бородавка на носу. Это разве для него хорошо?
- Очень хорошо! – отозвался вошедший в азарт Советник. – Это делает его заметным среди других людей.
- По-моему, это уродство выделяет его только в плохом свете.
- То, что взгляд Вашего Величества первым упал на него, уже говорит, что выделяет в хорошем. Этого человека Вы точно не забудете.
- Хм…, - король снова пробежался взглядом по придворным. – А вот графу Тукану жена изменяет.
- Это хорошо, у него есть жена. В его жизни имеется островок стабильности.
- А у герцога Ригги жены нет, - ехидно попытался перехватить инициативу король.
- Значит, он свободен душой и телом. У него все впереди!
- Ну а то, что Генерал Королевских Паладинов интересуется только мальчиками, тоже хорошо?
- Конечно! Для многих молодых людей, ищущих свою пару, одним конкурентом меньше.
- Хватит! – внезапно рявкнул король, предчувствуя поражение в этом споре. – Ты везде ищешь хорошее. А вот если, – в его голосе появились мрачные нотки. – Я прикажу тебя казнить за грубость, это тоже будет хорошо?!
По спине психолога пробежал холодок, но отступать он не собирался.
- Конечно, хорошо! – так же бодро и радостно ответил он. – Во-первых, упразднение моей должности позволит сэкономить немало средств, которые можно пустить на более полезные проекты. А во-вторых, согласно моей вере, насильственная смерть равнозначна мученической, поэтому я автоматически попаду в рай. Разве это плохо?!
- Это хорошо! – с ошеломленным видом ответил король, сраженный убедительностью аргументов. – Но… но … как научиться всему этому?
- Вот для этого и существует моя должность, - скрыв вздох облегчения, начал Советник. – У меня имеется немало обучающих методик, которые позволят Вашему Величеству изменить взгляд на жизнь. Ну-с, начнем…
Придворные потихоньку расходились, бросая на нового Советника благоговейные взгляды. Тион Четвертый по прозвищу Мрачный был настоящим бедствием для своих подданных, и если кому-то удастся его изменить, тот человек непременно должен стать героем всего королевства.

Десять лет спустя.

Вождь свирепых Восточных Орков Грызун Рогатый торжественно шагал по королевскому дворцу по направлению к тронному залу. Кто бы мог подумать, что все пройдет как по маслу. Его орда, неделю назад вторгшаяся в это богатое королевство, с легкостью сокрушила местную армию, всего за сутки захватила столицу и теперь приступала к ее разграблению. Самая богатая добыча, конечно же, была в королевском дворце. Но Рогатый, считавшийся по орочьим меркам очень умным, решил, что этого мало. Вот если бы стать местным правителем, да еще и признанным всеми соседями. Но для этого бывший правитель, как его там…. Тион Четвертый, должен был подписать отречение в пользу Грызуна.
В тронном зале царила тишина. Все придворные разбежались по домам, стараясь подальше запрятать свои сокровища от загребущих лап завоевателей. И лишь король с равнодушным видом сидел на ступеньках перед троном и играл в шахматы со своим Советником.
- Тион Четвертый! – яростно завопил орк. – Я сокрушил твою жалкую армию!
- Согласен, - не отрывая взгляда от доски, ответил король. – В следующий раз будем умнее и уделим больше внимания этому вопросу.
- Я сокрушил твоих полководцев!!! – не унимался вождь.
- Неумехи. А еще назывались элитой. Надо будет открыть Военную Академию.
- Я разбил ворота города!!!
- Непременно казнить подрядчиков. Теперь я знаю, на чем они сэкономили.
- Зачем казнить? Лучше изъять их имущество в пользу казны, а самих отправить на исправительные работы, возмещать ущерб. Заодно и проблему дешевой рабочей силы решим, это же хорошо? – вступил в диалог советник.
- Это просто замечательно! – улыбнулся король, делая ход. – Тебе кстати шах.
- Мои воины захватили страну! – возмущенный тем, что его игнорируют, зарычал Рогатый.
- Это хорошо, надеюсь, им у нас понравится.
- Они изнасилуют ваших жен!
- Следующее поколение будет крепким и сильным.
- Сожгут ваши дома!
- Заодно избавимся от этой архаичной архитектуры.
- Разрушим ваши города!
- Вот и повод для перепланировки столицы.
- Мы заберем все ваши богатства!
- Золото развращает душу. Будем развиваться духовно.
- Заберем твой трон!
- Заодно отдохну, а то уже почти двадцать лет не могу нормально расслабиться.
- Мы! Мы!... – занервничал вождь, ошарашенный таким сопротивлением. – Тогда мы убьем тебя!
- Хороший повод меня канонизировать, - по-прежнему не поднимая головы, ответил король. – Потомки не забудут мое имя.
- И статуи, Ваше Величество! – снова вступил Советник. – Статуи героически погибшего Короля! Если что, я знаю пару молодых и талантливых скульпторов, они сделают все, что надо. Вам кстати мат.
- Вижу, но зато я в этот раз почти выиграл.
- Ваше мастерство растет на глазах, Ваше Величество. Вот что значит смотреть на мир позитивно, не ломая доску после дюжины поражений подряд.
Ошарашенный вождь орков упал на колени. До этого он встречался со многими властителями, сокрушенными им. Некоторых он в открытую презирал, некоторых уважал, но такого страшного отпора он еще не встречал ни разу. Несмотря на то, что король согласился со всеми его требованиями, Рогатый почему-то чувствовал себя проигравшим.
- Ты великий шаман! – хрипло вымолвил он. – Я победил, но при этом проиграл! Что ты сделал со мной! Как ты смог меня одолеть?!
- Как? – король задумчиво почесал голову. – Ну, тебе лучше поговорить об этом с моим Советником, он больше меня разбирается.
- С удовольствием, Ваше Величество, - радостно вскочил Советник. – Заодно подробно изучим психологию диких завоевателей, - и, подойдя к Рогатому, начал. – Ну, прежде чем объяснить, я бы хотел все-таки узнать, в чем же причины вашей агрессивности. Почему столь дикий и гордый народ вдруг снялся со своего места и отправился в великий поход?
- Мы великие воины, - сдавленно ответил Рогатый, чувствуя, как его разум застилает тьма. – Мы должны быть сильнее всех!
- Похоже на комплекс неполноценности, - довольно улыбнулся Советник. – Но ничего, я думаю, что через неделю мы с этим разберемся.
Рогатый был бессилен. Все его мощь и ярость куда-то испарились, и он, безвольно ведомый по дворцовому лабиринту, опутанный паутиной непонятных слов, рассказывал шедшему рядом о своем детстве, о семье, о жизни орков.
А король… Король спокойно открыл свой дневник, который давно вел по совету психолога, и, улыбаясь, оставил в нем очередную запись:
«Население города значительно увеличилось, и, похоже, я решил проблему с набором новой армии. Надо бы удвоить жалованье своему Советнику. Всепобеждающий оптимизм в совокупности с пофигизмом - это действительно страшная сила…»

The End

© Den “Рысенок” Stranger

---

время Пи

сегодня Всему пиздец!

---

02.09.2009 в 12:05Пишет  Неведомая Ёбаная Хуйня:

Наваялось))

Памятка юному Малфою.
(по мотивам творчества Г. Остера)

Если вы еще не твердо
В жизни выбрали дорогу
И не знаете с чего бы
Трудовой свой путь начать,
Заавадьте пару маглов,
Люди скажут вам спасибо,
В мире ж перенаселенье
И работы нет почти
* * *

Не обижайтесь на того,
Кто бьет руками вас,
И не ленитесь каждый раз
Его благодарить
За то, что не жалея сил,
Он вас руками бьет,
А мог бы палочку схватить
И заавадить вмиг!
* * *

Бейте палками лягушек.
Это очень интересно.
Отрывайте крылья мухам,
Пусть побегают пешком.
Проклинайте и авадьте,
И наступит день счастливый-
В Упиванцы непременно
Вас запишет Темный Лорд.

* * *
Если вас поймала мама
За любимым делом вашим,
Например за рисованьем
кровью маглов на стене,
Обьясните ей, что это
Ваш сюрприз к Восьмому марта.
Называется картина:
"Папа с Северусом в душе".

* * *
Никогда не мойте руки,
Шею, уши и лицо.
Коль Вы Северуса Снейпа
Самый трепетный фанат
На уроке покажите
Шею, уши и лицо,
Он в восторг придет, конечно,
И поставит Вам СОВУ,
Пригласит зайти на ужин,
И "за жизнь" поговорить.
И, конечно, скажет Лорду,
Как он Вами восхищен

* * *
Если по Малфой-мэнору
На метле своей летишь ты,
А из папиной из спальни
Вдруг выходит Темный Лорд,
Не сворачивай на кухню!
Там бардак и злые эльфы,
Тормози ты прямо в Лорда.
Заавадит и простит!

* * *
Если вы окно разбили,
Не спешите признаваться.
Погодите - не начнется ль
Нападение УпСов.
Заклинания ударят,
Стекла вылетят повсюду
И никто ругать не станет
За разбитое окно.

* * *
Требуют тебя к ответу?
Что ж, умей держать ответ.
Не трясись, не хнычь, не мямли,
Никогда не прячь глаза.
Например, спросила мама:
Кто игрушки разбросал?
Отвечай, что это папа
Приводил домой УпСов.
Ты подрался с грязнокровкой?
Так ведь первая она
Била пяткою по шее
И ругалась, словно Снейп.
Если спросят, кто на кухне
Все котлеты искусал,
Отвечай, что это Добби,
А возможно эльф другой.
В чем бы ты ни провинился,
Научись держать ответ.
За свои поступки каждый
Должен смел отвечать.

* * *
Есть надежный способ папу
Навсегда свести с ума.
Расскажите, что влюбились
В грязнокоровку Вы на днях
Если он при этом сможет
Удержаться на ногах,
То добавьте, что женились
По залету Вы на ней.
И когда с безумным видом
Папа песни запоет,
Вот тогда свяжитесь с Мунго,
И обрадуйте жену.

* * *
Если к папе или к маме
Дядя Северус пришел
И ведет какой-то важный
И серьезный разговор,
Нужно сзади незаметно
Подползти, ну а потом
Громко крикнуть прямо в ухо:
"Стой! Сдавайся! Руки вверх!"
И когда со стула крестный
С перепугу упадет
И прольет себе на брюки
Зелье, кислоту и спирт,
То, наверно, очень громко
Будет мама хохотать
И, гордясь своим ребенком,
Папа руку вам пожмет.
За плечо возьмет вас папа
И куда-то поведет.
Там, наверно, очень долго
Папа будет вас хвалить.
URL записи

---

сказка

Ох уж мне эти сказки! Ох уж мне эти сказочники!

Мне захотелось фруктов, и я открыла холодильник. С верхней полки на меня вопросительно посмотрело яблоко.
- Привет, - сказала я, несколько растерявшись.
- Привет, - ответило яблоко.
- Как дела, - спросила я, чтобы хоть что-то спросить.
- Нормально, лежу вот, - ответило яблоко.
- Не холодно тебе? - озаботилась я.
- Да ничего, прохладно, конечно, но жить можно, - успокоило меня яблоко.
- Может, тебя отсюда того? На стол? - предложила я больше из вежливости.

Яблоко посмотрело на меня с интересом.

- Ты в себе? - осведомилось оно лаконично.
- Нет, я просто предложила, - заоправдывалась я торопливо, - мне показалось, тебе здесь всё-таки холодно.
- Мне здесь нормально, - отрезало яблоко.
- Ну, ладно тогда, - я сделала невнятный жест рукой, - я, наверное, пойду.
- Удачи, - кивнуло яблоко. - Ты заходи, если что.
- Я зайду, - пообещала я, - если что.

Пообещала, уже закрывая холодильник. Яблоко повторило "если что", пошловато хихикнуло и подмигнуло мне вслед.

Ну ладно, подумала я нервно, пусть его лежит, свет клином не сошёлся. Пойду открою банку горошка.
Взяла открывалку, сняла с полки банку, сполоснула под краном, поставила на стол. Поднесла открывалку и смутилась. Банка горошка глядела на меня в упор с упрёком.
- Поосторожней, я щекотки боюсь! - сообщила она таким тоном, что мне немедленно стало стыдно. Я аккуратно протерла банку полотенцем и поставила обратно на полку.
- Ты вот что, - деловито сообщило мне полотенце, - когда будешь в следующий раз что-то мокрое протирать, ты его сначала хоть нагрей, что ли. Противно ведь, по теплому махровому телу, да холодной-то водой!

Я в изнеможении опустилась на стул в спальне. Хотелось есть, но к холодильнику не тянуло. Хлопнула дверь: пришел муж.

- Слушай, - закричал муж еще с порога, - ты себе даже представить не можешь, что со мной случилось!
- Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное, - вяло процитировала я. - Что с тобой стряслось?
- Я попытался купить газету! - заявил муж, входя в комнату, - а она мне сказала, что не хочет, чтобы я её покупал!
- Кто - "она", - уточнила я на всякий случай, прекрасно всё понимая, - продавщица?
- Да какая продавщица, - махнул муж рукой, - газета! Газета мне сказала!!! Она объяснила, что у них там компания хорошая подобралась, они в "мафию" играют, и она никак не может покинуть команду. Может, говорит, как-нибудь потом. Может, завтра. Но зачем мне завтра сегодняшняя газета?
- В "мафию", говоришь, играют? - не удивилась я, - ну, понятно. А я вот позавтракать пытаюсь. Яблоко хотела съесть.
- И что? - уточнил муж.
- И ничего, - вздохнула я, - пойди сам посмотри.

Муж отошел на кухню, открыл там холодильник, и какое-то время провозился. Потом вернулся ко мне. Без яблока. Никаких вопросов я не задала: всё было и так понятно.

- Слушай, но это же не дело! - возмутился наконец муж. - В конце концов, можно же их и не слушать!
- Давай, а я на тебя посмотрю, - ответила я. - Давай пойди и съешь это идиотское яблоко, которое в процессе поедания его будет орать дурным голосом и проклинать лично тебя, а заодно и всех твоих родственников.
- Откуда ты знаешь? - ошеломлённо спросил муж. - Ты пыталась?
- Нет, не пыталась. Но у меня фантазия богатая. Я просто с легкостью могу себе это представить.

Муж пожал плечами и, как был, рухнул на кровать.

- Ты что, сдурел? - завопила кровать, - на мне покрывало чистое! А ну быстро сними ботинки!

Муж покосился на меня и остался лежать.

- Сними ботинки, кому сказала, - дергалась кровать, - ты ж в них по улице ходил!

Муж не реагировал. Кровать покричала еще какое-то время, потом ощутимо собралась, сгорбилась, распрямилась по наклонной и с силой выкинула мужа на пол.

- Сними ботинки, переоденься, помой ноги, потом ложись, - вполне доброжелательно сказала она, успокаиваясь.

Я подошла к лежащему на полу мужу и помогла ему подняться. Говорить было нечего.

- Пойдём что ли, погуляем? - предложил муж с сомнением.
- Пойдём, - без энтузиазма согласилась я.

На улице было не по-утреннему многолюдно. Со смущенным видом и какими-то странными улыбками шли взрослые и дети, гуляли вполне себе солидные дяди и тёти, бежали собачки, переговаривались стройные дамы. То тут, то там слышались отголоски разговоров:

- И представляешь, я его начинаю резать на салат, а он давай истошно скандировать: "Ру-ки-прочь-от-о-гур-цов!!!"
- А когда мы попытались его включить, он заявил, что обиделся на то, что с него долго не вытирали пыль, поэтому выпуска новостей для нас сегодня не будет.
- Когда она сопротивлялась, чтобы я её надевал второй день подряд, это еще полбеды - но она отказалась выпускать меня из дома, пока я её не постираю!
- И что?
- Постирал...
- А у сына в школе, говорят, тетрадки собрались на демонстрацию протеста "Ошибки - наша боль". Сорвали три урока. Дети в восторге.
- Мы с дочерью пытались пирожное ей добыть.
- Добыли?
- Свободно. А вот съесть не получилось никак. Оно сидит в тарелке у нас дома на столе и орёт какие-то жуткие песни. Пьяные: оно с ромом. Дочь сначала обрадовалась, но потом сообразила, что ей, судя по всему, придётся голодать. Теперь ноет.
- Ты её хоть накормила чем-нибудь?
- Накормила. Жареной курицей. Мороженые куры не оживают.
- Мороженое, говорят, вообще не оживает.
- Ну не знаю, как насчет мороженого, но у нашей соседки ожили пельмени. В морозилке.
- А что соседка?
- А что соседка, ничего соседка. Положила их поудобнее, как они и требовали, закрыла морозилку и осталась без обеда. Вон, ходит, гуляет.

Мы с мужем шли по улице, взявшись за руки, и с замиранием сердца слушали, как от нашей одежды одна за другой отрывались пуговицы: они прощались с нами звонким "ну, пока!" и прыгали вниз. Внизу уже скопилось дикое количество их громко судачащих товарок, поэтому им было не скучно. Нам тоже. Я думала о том, что будет, когда меня решат покинуть крючки от лифчика, а муж нервно нащупывал в кармане сигареты. О том, чтобы их зажечь, как они ему уже сообщили, не могло быть и речи.

Вдруг люди на улице заволновались: кому-то удалось установить дружеские отношения со своим телевизором, и тот согласился показать программу новостей. Счастливые хозяева выставили работающий телевизор в окно, и вся улица смогла посмотреть новости. Выступал премьер-министр.

- В этот сложный момент, - говорил премьер-министр, - мы должны, как никогда, помнить о гуманности и человечности. Мы оказались в трудной ситуации, ведущие ученые страны пытаются понять, что именно произошло со всеми нашими вещами, и каким образом можно вернуть страну к статус-кво. Но пока ситуация остаётся без изменений, я убедительно прошу нацию сохранять спокойствие и как можно более гуманно и бережно вести себя с ожившими вещами.

Смотреть на премьер-министра было тягостно: его шею сжимал хищного вида галстук, который едва заметно сжимался, как только министр произносил словосочетание "ожившие вещи", и слегка ослаблял хватку при слове "гуманность". Премьер-министр договорил и скрылся. Передаём запись рождественского концерта из театра "Варьете", сообщила хорошенькая дикторша. Фигня, громко констатировал телевизор и вырубился. Не люблю варьете, объяснил он слушателям с улицы, на чем счел свою миссию законченной.

Мы с мужем рассеянно дошли до трамвайной остановки, где застали почти семейную сцену: вагоновожатый и кондуктор, дружно стоя на коленях, умоляли трамвай поехать в сторону рынка, куда лежал его маршрут. Трамвай голосом капризного ребёнка требовал пустить его в цирк. Но возле цирка нет рельсов, переживал лысый кондуктор, тряся плечами, ты не сможешь там проехать! Смогу, ныл трамвай, а не смогу, так подтолкнёте, а то вы мне на что, дармоеды, катай вас...

День изо всех сил катился к вечеру, мимо нас плыли толпы людей, и новые и новые разговоры вливались в наши уши.

- И тут сын расплакался и принялся её бить кулаком, крича изо всех сил, чтобы она немедленно дала ему помыться.
- А она?
- А она плевалась горячей водой и орала, что пусть сначала её саму помоют, потому что её сто лет не мыли. И что потом она подумает.
- И вы помыли?
- И мы помыли.
- А она?
- А она сказала, что подумала, и решила не мыть нашего сына всё равно. Сказала, что он ей не нравится. И что теперь делать?
- Может, ну её? Не мойте сына, и всё.
- Как это "не мойте"? Он плачет, ему жарко, его жалко! Нам-то он нравится!
- Ну, помойте из ковшика.
- Мы бы помыли. Но ковшик еще вчера свалил в гости к бензоколонке, и до сих пор не вернулся.
- А забрать силой?
- Я пыталась. Но там вместе с ковшиком в гостях еще утюг.

- Скажи мне, - задумчиво сказал муж, нежно массируя в руках сигарету, которая слегка постанывала от удовольствия, - а может, с ними можно как-то подружиться? Предложить им что-нибудь хорошее, развлечь, приласкать? Может, их можно уговорить?
- Что уговорить, - устало спросила я, - снова быть безмолвными слугами нас? А зачем это им?
- Да нет, не безмолвными, почему? - муж закончил массировать одну сигарету, и вынул другую, - предложить им какую-нибудь выгоду. Сделать эту работу для них приятной. Платить им, в конце концов.
- Платить? А как ты это себе представляешь? "Дорогой кран, пожалуйста, дай мне налить воды в чайник, я дам тебе за это две кроны? Дорогой чайник. вскипяти мне, пожалуйста, чай, получишь пятнадцать эре?" Денег не хватит! И потом - зачем им деньги? Покупать себя же в магазинах? Так там теперь всё тоже живое! Проще пойти и договориться. Им. Не нам.

В этот момент из-под моих ног споро выскочила монетка в пять эре, обозвала меня неуклюжим бегемотом и ускакала куда-то в сторону.

- Вот видишь, - кивнула я мужу, - ты ЭТИМ собрался платить?

Но муж не отвечал. Он массировал уже пятую сигарету, и о чем-то напряженно думал.

Мы вернулись домой почти под утро - и то через силу, было страшно. Открыли дверь, вошли. Живые вещи смотрели на нас со всех сторон - теперь это уже явно бросалось в глаза. Моё старое кресло-качалка, стоящее на балконе, поскрипывало.

Немедленно при входе муж без малейшей заминки сказал вежливое "спасибо" входной двери, после чего осторожно вытер ноги о лежащий у входа коврик, затем нагнулся и погладил коврик рукой.

- Ну ни фига себе! - потрясенно сказал коврик.
- Ну ни фига себе... - потрясенно сказала я.

Муж заговорщицки помигнул мне правым глазом, осторожно снял пока что не ожившие ботинки и прошел в ванную. Там пошелестела вода и я услышала два аккуратных "спасибо" - сказанных, видимо, душу и полотенцу. Дверь ванной открылась, оттуда появилась фигура в банном халате и тапочках, направляющаяся в спальню. Мне стало любопытно, я стряхнула с себя оцепенение и пошла следом.

В спальне муж низко поклонился кровати (нашел себе гиппогрифа, мелькнуло в моей усталой голове) и неспешно лёг.
- Ноги мыл? - ворчливо спросила кровать.
- Мыл, - с готовностью откликнулся муж.
- Ложись правее, - скомандовала кровать, - у меня с левой стороны ревматизм.
Фигура на кровати сдвинулась правее, и кровать удовлетворенно скрипнула. Муж отследил, откуда донёсся скрип, протянул руку и мягко провел ладонью по скрипнувшей части. Кровать скрипнула еще раз, потише.

Я постояла в дверях спальни еще немного, раздумывая. Спать не хотелось. Курить было невозможно. Хотелось чего-нибудь пожевать, и я без особой надежды пошла к холодильнику. Оттуда на меня знакомо уставилось сонное яблоко.

- Привет, - сказала я ему, как старому приятелю.
- Привет, - с готовностью отозвалось яблоко.
- Я нервничаю, - неожиданно пожаловалась я. - Меня колотит.
- А ты съешь что-нибудь, - посоветовало яблоко без малейшей доли ехидства, - и выпей тёплого молока.
- Молока нет, - объяснила я, - а есть нечего. Вы же все орёте дурным голосом, когда вас едят.
- А ты бы не орала? - с любопытством спросило яблоко.
- Орала бы, - призналась я со вздохом, закрывая холодильник.

В буфете обнаружилась горстка почему-то не оживших семечек. Я набрала семечек в руку и прошла на балкон. Стояла, облокотившись о перила, грызла семечки, выплевывала шелуху прямо с балкона вниз и смотрела вперёд. С нашего четвёртого этажа было видно, как по всему двору идёт какое-то шевеление: это деревянные лавочки ходили друг к другу в гости. Мне стало страшно, и я заплакала.

- А вот это ты, душа моя, зря, - раздался очень глубокий бас за моей спиной. - Переживать изволь на здоровье, в переживаниях ничего плохого нет, а рыдать, детка, незачем. От сырости мебель портится.
- Я не мебель, - отозвалась я, хлюпая носом и боясь обернуться. Обернуться-то боялась, но отозваться - отозвалась. Потому что я действительно не мебель.
- А кто же ты? - удивился бас. - На овощ ни капельки не похожа, на фрукт - тем более, у них строение другое. А у тебя - ножки, ручки, спинка. Кто же ты при этом, если не мебель?
- Я - человек, - ответила я, всё так же стоя спиной и без особой убежденности.
- Человек, понятно, - согласился бас, - но ведь любой человек, моя радость, это только подвид мебели. Есть столы, есть стулья, есть кровати, есть человеки. Разницы никакой. Спинки, ручки, ножки. Но ты, например - весьма хороший человек.

На этой фразе я обернулась и обнаружило, что собеседником с глубоким басом было моё любимое старое кресло-качалка. В этом кресле я вечно играла, когда была маленькой, потом качалась на нём в своих романтических мечтах, потом курила, волнуясь. Это кресло было для меня больше домом, нежели весь остальной дом.

- Хлюп, - сказала я, почему-то твёрдо зная, что кресло меня поймёт.
- Разумеется, - немедленно поняло кресло,- конечно, садись.

В кресле было тепло и уютно, как всегда. В нём лежала старая мохнатая шкура, которой с лихвой хватало на то, чтобы ею же и накрыться. Я уместилась в кресле чуть ли не с головой и поджала ноги. Кресло мягко откачнулось назад и принялось покачивать меня, нежно нашептывая что-то глубоким басом.

- Девочка моя, - шептало кресло, покачиваясь - бедная моя, хорошая моя, добрая моя девочка. Попала девочка в страшный сон, расстроили девочке нервы, не хотят давать девочке покоя. Нечего девочке кушать, нечего маленькой носить. Непонятно, что происходит и что происходить будет. Напугали девочку злые вещи. Да?
- Да, - хлюпнула я, уже абсолютно не стесняясь кресла и сладко рыдая в нём, как рыдают только в детстве на коленях у любимой бабушки, - как теперь жить?
- Нормально жить, - гудело кресло низко, как шмель, - хорошо жить, девочка моя, милая моя, маленькая моя, любимая моя девочка, хрупкая моя, радость моя, нормально жить. Ты ведь у нас еще мебель глупая, ты пока мало что в жизни понимаешь, ты не знаешь, что такое "злые вещи". Они не злые, маленькая моя, они хорошие. С ними можно подружиться, вот увидишь. С ними можно жить.
- А ты? - спросила я, вытирая глаза краем укрывавшей меня шкуры, - разве ты - не они?
- Я - они, - кивало кресло, покачиваясь - но я - не только они. Я еще - ты, маленькая моя, я же тебя вырастило.
- Вырастило, - засмеялась я сквозь слёзы: уж очень смешно звучал в речи кресла средний род, - вырастилло, былло делло. Фамилия у тебя такая: Вырастилло. Итальянская.
- Я не имею чести знать, что такое "фамилия", - церемонно ответило кресло, - но не сомневаюсь, что неизвестный мне господин Вырастилло был весьма достойной мебелью.
- Весьма, весьма, - соглашалась я, качаясь сильней и сильней, - господин Вырастилло - что надо мебель. Лучше всех.

После этих слов я чмокнула кресло в мягкую шкуру, завернулась в неё же целиком и крепко заснуло. Тьфу, то есть заснула, конечно, чего это я о себе в среднем роде.

Следующий день был чем-то похож на предыдущий, а чем-то от него отличался. Народ всё так же бродил по улицам, вещи всё так же хамили и хихикали, премьер-министр больше не выступал. У нас дома царило относительное благополучие. Во-первых, муж ввёл среди нас с ним строжайшую "дисциплину вежливости", как он это назвал, по отношению к ожившим вещам. Это было довольно утомительно (попробуйте-ка говорить полу "спасибо" каждый раз, когда вы на него наступаете!), но зато дало нам возможность нормально помыться, вытереться, надеть на себя ту одежду, которая подходит по сезону, а не тот желтый купальник в горошек, который "уже до смерти зависелся в этом дурацком шкафу" (шкаф, раздраженно: "это кто это тут дурацкий?"), и даже что-то съесть. С едой, в принципе, было хуже всего.

Поедать что бы то ни было живое было нереально. То есть, может быть, и были люди, жевавшие стонущие сосиски и резавшие рыдающие помидоры, но мы так не могли. Зато выяснилось, что если найти, скажем, живое растение, на котором есть плоды, то можно его уговорить поделиться этими плодами, и тогда они не оживут. Если же плоды срывать без договоренности, они тут же оживают и дико ругаются. Ругаются еще ладно, но делать с ними при этом абсолютно нечего. Кстати, сами растения тоже ругались, если с них без спроса рвали плоды. Муж затянул потуже пояс (пояс пискнул "ой", но спорить не стал, у него, как мы выяснили, был хороший характер) и отправился на разведку во двор.

Он вернулся через полчаса, торжественно неся перед собой сумку с черешней. Сумка кокетничала и утверждала, что у неё аллергия на черешневый сок, зато черешня молчала. Это была нормальная черешня. Обыкновенная. Не живая. Она не умела говорить.

- Как тебе это удалось, - спросила я, чавкая и захлебываясь от наслаждения.
- Очень просто, - объяснил довольный муж, качаясь на стуле и поглаживая стулу ножку. - Я подружился с черешневым деревом, и оно меня угостило.
- А оно одного тебя угостило? - напряженно спросила я, смутно представляя себе, сколько человек могут захотеть воспользоваться тем же методом.
- Да нет, почему одного меня? - удивился муж. Оно нас всех угостило. Нас там шестеро было, мы с ним поговорили и спросили, чем ему можно помочь. Оно сказало - очень шкура чешется, сто лет уже никто не чесал. Мы почесали его со всех сторон, вшестером-то не проблема, даже до верха достали, сделали ему массаж, после чего оно дало нам черешни, сколько влезет. У меня вот сумка была, я и набрал.

Я представила себе шестерых мужиков, деловито делающих массаж черешневому дереву, и подавилась черешней. Скажи мне, спросила я мужа, тебе не кажется, что мы как-то не так живём?
Кажется, кивнул муж, но мне кажется, лучше жить так, чем голодать.
С этим было сложно поспорить.

Дни покатились ровно и споро, как бусы с нитки. Мы приспособились обращаться с теми из вещей, которые не нужно было поедать, таким образом, чтобы они не возражали. Муж каждый вечер рассказывал раковине на кухне сказки на ночь, а я прочла шкафу лекцию на тему "Недревоядные насекомые". Прочесть шкафу лекцию мне подсказало моё любимое кресло, "господин Вырастилло" - оно знало, что шкаф давно тревожится из-за моли, живущей у него внутри. Моль мы прогнали (она-то, слава Богу, говорить не начала), и у меня кончились проблемы на тему "что надеть". Стоило мне только задумчиво произнести "хотелось бы сегодня свитер...", как свитер, по команде шкафа "а ну пошел" прямо-таки выкатывался на меня. Еще и спасибо говорил, что выбрали его, а не кого другого. Удобно, что ни говори. Какие брюки лучше подобрать к какому свитеру, мне тоже подсказывал шкаф. У него оказался очень хороший вкус - еще бы, за столько лет общения с тряпками.

Вообще, выяснилось, что у каждой ожившей вещи свой характер. Торшер в большой комнате был явным франтом, заигрывал со мной, подмигивая, и травил фривольные анекдоты (и где только наслушался, ума не приложу). Пояс мужа, как я уже говорила, был миролюбив и ни с чем не спорил, если только его не затягивали туже четвертой дырки (на третью он соглашался, хотя ему явно было не по себе, поэтому муж носил его затянутым на вторую). А вот мой любимый пояс, с серебряной пряжкой, оказался стервой. Он не только требовал, чтобы ему ежедневно полировали пряжку, но еще и бесконечно анализировал особенности моей фигуры в районе себя. Это, знаете ли, не очень комфортно, когда ты пытаешься позавтракать (семечками, между прочим! не пирожным!), а тебе сообщают из района бедёр: "а ну кончай жрать, уже три складки провисли лишних". Я не знаю, где он там нашел складки. Я их не видела. Я просила мужа взглянуть - он тоже не увидел. Но пояс выдавал мне такие размышления на тему моих жировых отложений, что я предпочла слушаться его, и есть поменьше. Тем более, что и еды-то было немного.

Можно было бы, конечно, отказаться от самого пояса, но как только я решала его не надевать, он начинал орать из шкафа, что всё видит, и что я - жирная корова. Это слышали все, включая мужа, торшер и восковую фигуру ковбоя, стоящую у стены. Я нервничала и просила шкаф прикрыть дверцы. Шкаф оправдывался, что дверцы УЖЕ прикрыты, и что "эта сволочь" просто очень громко кричит - видимо, сильно к телу хочет. Шкаф был простым мужиком и не стеснялся в выражениях. Я сдавалась и надевала пояс.

Еду как-то доставали. Набирали фрукты (муж продолжал свою массажную миссию, жаль только, сезон кончался), покупали на рынке мороженое мясо (у кого-то оно еще было), нашли место, где продавали неоживающие консервы. Продавец честно предупреждал, что они не ожили только потому, что просрочены, но нам было все равно.

Каждый вечер я шла на балкон, общаться со своим любимым креслом. Это превратилось в ритуал, без которого я уже не могла заснуть. Кресло, милый мой господин Вырастилло, рассказывало мне, какой я была, когда была маленькая, а я читала ему вслух из книги "Сказки о мебели", которую взяла в библиотеке. В один из дней, покачиваясь, я подумала о том, что всё не так уж плохо. На что-то вообще грех жаловаться. Например, с тех пор, как все вещи ожили, нам ни разу не приходилось мыть посуду: раковина мыла её сама. Правда, муж продолжал рассказывать ей бесконечные сказки, но, по-моему, лучше уж рассказывать сказки, чем мыть посуду.

Тряпки самостоятельно вытирали пыль (за это я обучала их оригами), обувь строилась по росту, а обувная щетка чистила её быстро и до блеска, стоило только спеть ей её любимую песенку "То кемпбеллы идут, ура, ура". Домашнее хозяйство, собственно, вообще отменилось: всё, что вещи хотели и могли, они делали сами, всё, что они делать не хотели, они не делали всё равно. Проще всего оказалось с кроватью: выяснилось, что она страшно, просто до неприличия, любит чистоту. То есть любому чистому телу в чистой одежде или без оной она была рада. Если ей сообщали, что ради неё только что помылись, она готова была сама пасть вам под ноги. Если вы мылись больше чем за два часа до отхода ко сну, кровать скрипела и ругалась, а могла и сбросить, как тогда, в первый раз. Мы договорились, что будем принимать душ вплотную к отправке спать, и никогда не обманывали свою кровать. Собственно, нам и не хотелось её обманывать - зачем? Как-то раз муж принес кровати букет цветов и поставил рядом с ней, придя в спальню после душа. Всю эту ночь он проспал с блаженной улыбкой на губах, а с утра наотрез отказался рассказывать мне, что ему снилось.

- Внимание, внимание! - раздался в один из дней голос из давно неработавшего телевизора. С телевизором у нас как-то не вышло подружиться, он не реагировал на наши авансы, а нам не очень-то и хотелось: хороших новостей всё равно давно уже не сообщали, а плохие можно было и пропустить. Поэтому телевизор стоял, молча и неприступно, в своём углу, и мы его игнорировали. Торшер считал телевизор снобом, и мы были с ним согласны.

Но в тот день телевизор почему-то включился сам. Более того - по хору голосов в окне мы поняли, что включились вообще все телевизоры в доме.

- Внимание, внимание! - сказал из телевизора голос премьер-министра, а затем появилось и изображение. Премьер-министр был без галстука. - Братья и сёстры! Сегодня - радостный для нации день. После дней и ночей непрерывной работы наши ученые нашли, наконец, способ сделать наши вещи снова тем, чем они и должны быть - нашими вещами. Не до конца установлено, что именно повлекло за собой столь радикальные перемены в поведении вещей, но зато выделено вещество, делающее живые вещи обратно нормальными. Сегодня днем специальный самолёты пролетят над страной, распыляя это вещество повсюду. Кроме того, через неделю специальные бригады Скорой Вещевой Помощи начнут ездить по домам и опылять те вещи, которые не попали под внешнее распыление. Братья и сёстры! Уже завтра в нашей стране не останется ни одной живой вещи. Братья и сёстры, я поздравляю вас!

На этом премьер-министр отключился, а наш телевизор закашлялся. Кашлял он долго и неодобрительно, после чего погас. Голоса других телевизоров за окном стихли тоже. Что будем делать, спросил муж бесстрастно, как о приготовлении обеда. Как что, удивилась я. Уходить, конечно.

Никаких иллюзий на тему возможного развития событий у нас не было. Мы прожили в нашей стране всю жизнь, и прекрасно знали, что если правительство задумало кого-то перетравить, оно его перетравит. Живые вещи многих нервировали, а многих раздражали. Да что там говорить - они и меня иногда раздражали, особенно когда ванна в десятый раз подряд требовала почесать ей донышко перед тем, как в ней купаться, а торшер начинал некстати подмигивать ровно в тот момент, когда мне хотелось почитать. Но моё кресло... И тот же торшер, который ради меня научился световыми сигналами петь "Сердце красавицы склонно к измене" (по-моему, его подучил мой муж, но доказательств у меня нет)... И яблоко, жившее с нами с того самого первого дня и не только не стареющее у себя в холодильнике, а еще и на глазах набирающееся нахальства... И кровать, умеющая навевать прекрасные сны... И как же тряпки, сами протирающие пыль и уже научившиеся складываться в птичку-оригами под моим руководством? А коврик у двери, который кидается под ноги моему мужу, потому что очень его любит? А полотенце, которое, в отличие от всех, не просит, чтобы его чесали, а наоборот, вечно уговаривает нас позволить ему сделать нам массаж?

Куда уходить? - уточнил муж, направляясь в спальню, где у нас лежали чемоданы. - В леса, что ли?
А хоть бы и в леса, - ответила я, идя на балкон. Там стояло моё кресло, господин Вырастилло. Оно всегда знало, как правильно поступить.

Собираемся, сказало господин Вырастилло. Это займет некоторое время, но мы успеем. Первые дни не будут особо опасными, так что есть время нормально собраться.

Дальнейшие события ринулись на нас такой лавиной, что мне уже тяжело вспомнить, что произошло вслед за чем. К счастью, именно в тот период, явно предполагая, что количество дел не оставит мне много сил для последующих воспоминаний, я начала вести дневник.

* * *

18 сентября, четверг
Они начали распыление. Выглядит это вроде нормально, просто сверху сыплется какой-то порошок, похожий на манную крупу. Глаза не щиплет. Муж ходил навестить ту черешню, которой они месяц назад делали массаж. Сказал, стоит, неподвижная, и массажа не просит. Впрочем, за деревья мы беспокоимся меньше всего - они ведь все равно остаются живыми, пусть и не говорят.

19 сентября, пятница
Муж нашел грузовик. Грузовик прятался от распыления на подземном складе крытого рынка, и немножко пел, потому что ему было скучно. Муж обнаружил его потому, что по своей давней привычке напевал вслух какую-то оперную арию, и вдруг ему подпели из-под земли.

20 сентября, суббота
Грузовик зовут Риголетто. Его предыдущий водитель был большим любителем оперы и вечно слушал в дороге оперные арии, но так и не смог принять того, что его машина ожила. Он бросил Риголетто в переулке, Риголетто месяц бродил где придется, потом услышал про распыление и спрятался. Он очень рад тому, что мы его нашли.

21 сентября, воскресенье
К сожалению, только часть вещей влезла в Риголетто. Остальным придётся идти самим, поэтому уходить будем ночью. Собираемся медленно, потому что вещи бесконечно спорят, кто поедет рядом с кем, а кто рядом с кем ни в жизнь не поедет. Они немножко затихают только тогда, когда муж начинает грозиться, что сию минуту вызовет самолёт-распылитель непосредственно к нам домой.

23 сентября, вторник
Вчера наш дом посетила бригада Скорой Вещевой Помощи. Мне удалось уговорить их не входить в дом, сказав, что муж тяжело болен, у него жар и ему вредно присутствие чужих людей. Они сказали, что вернутся завтра. Муж укорил меня: надо было сказать, что он не только болен, но и заразен - тогда бы они испугались. Но мне кажется, что от заразы они могут наслать на нас что-нибудь еще похлеще, чем их знаменитый порошок.

24 сентября, среда
Тяжело писать. Вчера они вошли к нам, но их было только двое (в бригадах ездят по двое), поэтому нам с мужем удалось хоть как-то от них отбиться. Они успели распылить порошок на половину дома, после чего муж их вытолкал. Они вернутся завтра.

24 сентября, среда, вечер
Проблема, как именно сложить вещи, отпала сама собой. Половину вещей уже нет смысла брать: они больше не живые. Замолчали и не реагируют ни на что раковина, шкаф, кровать, коврик у входа и еще всякая мелочь. Мужу больше всего жалко кровать, а мне - раковину. Кроме того, навеки заткнулся мой пояс с серебряной пряжкой. Хотя он был тот еще идиот, а жаль его ужасно, до слёз. Вещи присмирели и прыгают в упаковки сами, без малейших возражений. Уходим ночью.

28 сентября, воскресенье
Доехали до леса. Риголетто - молодец, всю дорогу выбирал какие-то извилистые пути и нас никто не остановил. В лесу довольно прохладно, живём внутри у Риголетто, думаем, что делать дальше.

1 октября, среда
Третий день едем по лесу вглубь. Господин Вырастилло сказало, что у него там есть друзья, и что они "очень приличная мебель". Я не знаю, какая-такая приличная мебель может обнаружиться в глубине леса, но господину Вырастилло виднее. Очень холодно, особенно по ночам.

10 октября, пятница
Сегодня похоронили яблоко. Ему становилось всё хуже и хуже, оно начало кашлять, а ночью затихло и умерло. Господин Вырастилло сказало, что из нашего замечательного яблока весной начнёт расти яблоня. И что плакать по нему не надо. Может быть.

19 октября, воскресенье
Господин Вырастилло не обмануло: в самой глубине леса обнаружилась колония живых деревьев, таких же говорящих, как и вся наша мебель. Вот черт, я уже использую лексику господина Вырастилло. Живых деревьев очень много, они сильно помогли нам. Строим дом. Собственно, дом строится сам, муж указывает инструментам, что делать, а деревья (они выделили для строительства бревна из своего пенсионного фонда) ложатся, куда скажут, и вообще ведут себя прекрасно.

30 декабря, вторник
Давно не писала: было некогда. Мы построили дом, устроили какое-то хозяйство, разобрались, где брать еду. Оказывается, кроме живых деревьев бывают и живые семена, они растут куда быстрее, чем обычные растения, и спокойно расстаются с плодами (конечно, если вести себя с ними хорошо). В доме уютно и тепло, обогрев ему не нужен, потому что он построен из живых бревён, они тёплые. Расставили всю мебель, торшер спелся с Риголетто и теперь Риголетто поёт, а торшер светомузицирует. Большой ковер на полу избаловался вконец: по нему невозможно пройти, не нагнувшись и не погладив его по ворсу. Пришлось мне подговорить пылесос и проучить зазнайку. Вроде стало потише, хотя теперь своей доли любви и ласки требует пылесос. Он скучает и просит нарисовать для него на стене "что-нибудь летнее". Я поднатужилась, позвала на помощь пару фломастеров и мы вместе изобразили на стене наш новый дом среди травы и цветов. Пылесосу понравилось, муж еще не видел.

31 декабря, среда
Новый год встречаем все вместе. Муж с Риголетто третий день не выходят из гаража: явно что-то затевают. Из гаража доносится нестройное пение дуэтом и почему-то запах пива. Тряпочки для вытирания пыли собираются устроить в новогоднюю ночь "Оригами-театр", я выступаю в роли научного консультанта. Торшер потребовал шелковый бант и постоянно мигает: репетирует. Хочу приготовить фруктовую пастилу. Я не уверена, что точно знаю, как это делается, но моя старая скалка помнит пару рецептов моей прабабушки, говорит, разберёмся.
Яблоки сказали, что глинтвейн они приготовят сами.

4 января, воскресенье
Господин Вырастилло решило, что теперь оно будет жить в спальне. Мужа это немного стесняет, но я уговариваю его не спорить и потерпеть. Мне кажется, скоро мы будем только рады, что господин Вырастилло ночует с нами. У меня есть причина так думать.

6 мая, четверг
Мне стало тяжело нагибаться, болит спина. Хорошо хоть вещи давно уже ведут всё хозяйство сами.

11 августа, среда
Немного беспокоюсь, как мы управимся с малышом среди леса. Но господин Вырастилло сказало, что вырастило уже кучу детей, и без проблем вырастит еще хоть десятерых. Оно неотлучно находится в спальне и по ночам, когда у меня болит спина и мне не спится, делает мне массаж.

27 сентября, понедельник
Я чувствую себя вполне хорошо, тем более, что много заботы малыш пока что не требует, ночами мне приходится только кормить, а укачивает его господин Вырастилло. Нас с мужем не допускает: не доверяет, судя по всему. А днём те несколько кедровых шишек, которые переселились к нам после рождения ребёнка, без конца ссорятся, кто будет его развлекать. Сын смотрит на них, не отрываясь.

18 октября, четверг
Сын научился улыбаться. Господин Вырастилло сказало, что такого красивого ребёнка оно еще не видело в своей долгой жизни. Я с ним согласна.

* * *

Больше в моём дневнике ничего не записано. Я помню, что в какой-то момент перестала его вести: времени не было, да и необходимости особой тоже. Мы живём здесь довольно тихо, растим детей.
К нам присоединились еще несколько семей, уж не знаю, как они нас нашли. Господин Вырастилло хранит тайну, но я сильно подозреваю, что без него тут не обошлось.
В будущем году открываем школу.

---

тест

Истории, расказанные не нами.

Но, в любом случае, мне было приятно пообщаться с Вами Герой несуществующей эпохи.

Истории о Вас теряются в книжной пыли, на которую так похожа Ваша душа. Ваши глаза, цвета чернил на свежем пергаменте, пожалуй, яснее всего видят этот мир. Хотя бы потому, что он лежит у Ваших ног. Мир, который Вы не сможете ни принять, ни изменить, по правилам которого Вы никогда не научитесь играть. Мир, где вряд ли найдется место Вашим принципам и идеалам. Вы никогда не найдете своей эпохи,но, может быть, в этой о Вас сложат легенду. И - если Вам повезет - она не станет историей нового Сизифа.

Пройти тест

---

YouTube

Куб Йошимото
по аналогии
4D

---

я матерюсь неумолкающе и даже кофе Фурсенке готова простить. ибо кофе - это еще не пиздец! а пиздец, товарищи, вот он:исключение литературы из списка обязательных предметов при сдаче ЕГЭ

---

да, детка, у тебя с трудом двухместная кровать и совершенно одноместная жизнь. к этому нужно просто_привыкнуть.(с)

---

26.09.2009 в 15:23

Пишет  Авега:

ыть))

Слеш, стилизованный под детскую сказочку

Жили-были Зайчик и Белочка. Дружили, любили друг друга.
Как-то Зайчик предлагает - давай жить вместе, поженимся.
Белочка говорит - как так, ведь ты - Зайчик, а я - Белочка...
Зайчик отвечает что сила их любви выше стереотипов и
видово-расовых соображений. Стали жить семьей, в общем...
И любовь есть, и понимание, и секс есть. Детей только нету.
Загрустили они. Зайчик говорит: неужели у нас нет детей
потому что я - Зайчик, а ты - Белочка? Как же так! Пойдем к Сове,
она умная, она все знает. Пришли и Зайчик говорит: Сова, скажи,
почему у нас нет детей? Потому что мы Зайчик и Белочка?...
Сова отвечает: Да вы охуели что ли...
Потому что ты - мальчик и он - тоже мальчик.